По самые уши!

14 третября 2217 года
     Деревья-капризки в нашей долине уже повсюду. Красота неописуемая: грациозно покачиваются прелестные розовые цветки на изящных хрупких ветках, пыльца местами устилает землю золотистыми сугробами! И самое главное, от капризок исходит слегка приторный, мускусный аромат, напоминающий разом все самое приятное, что доводилось вам когда-либо нюхать! Новые побеги капризок вырастают, точно по мановению волшебной палочки, в считанные часы. Дюжина здесь, другая там. Распространяются с быстротой лесного пожара, с неотвратимостью стихийного бедствия.
     Я часто вспоминаю слова отца.
     "Вселенная прихлопнет тебя при любом раскладе, ибо для людей у нее повсюду припасены смертоносные западни", -- говаривал бывало мой папаша.
     Но западня в столь благословенном крае, как наша долина? Не верится. Почва здесь плодородная, климат круглый год мягкий, и ежедневно после полудня дует теплый южный бриз. Правда, дождей здесь выпадает маловато, но зато вдоволь грунтовых вод. А самое главное, туземцы в этих местах совершенно невоинственны, и нам даже ни разу не пришлось демонстрировать им непобедимую мощь земного оружия.
     "Слишком уж житье у вас легкое да беззаботное, -- назидательно сказал бы, наверно, на это мой папаша. -- Без гнусной каверзы здесь явно не обошлось. Так что держите носы по ветру, а не то вляпаетесь по самые уши".
     Гнусная каверза? Полноте! Откуда ей здесь взяться?

16 четвября 2217 года
     Мы -- обычные фермеры, отказавшиеся гнуть спины в мирах, где вся земля давным-давно поделена. Мы в поте лица пашем местную серую почву ради того, чтобы наши праправнуки впоследствии стали здесь баронами и герцогами.
     Конечно, испокон веков здесь живут привидки, но они спокойны, миролюбивы, и им вроде бы нет дела до закладываемых здесь графств и герцогств. Поэтому мы преспокойно прокладывали тут дорогу и перерабатывали местные минералы и растения в насыщенный питательными веществами торф.
     Но спокойной жизни неожиданно пришел конец! Отыскалась-таки каверза -- растения-капризки...
     Но обо всем по порядку.
     Первую капризку посадила Хелин Ганнетт. Та самая Хелин, которую по праву зовут Зеленой. Еще бы, ведь под ее опекой расцветают даже безнадежно увядшие цветы и сухие ветки.
     Поначалу капризка была чинным, почти сферическим, в обхват взрослого мужчины кустом ростом с десятилетнего ребенка. Гладкие розовые стебли с виднеющейся под полупрозрачной корой красной сердцевиной изящно обвивали друг друга, между бирюзовыми листьями набухали бутоны. Хелин посадила капризку среди полусотни иных местных растений у входа своего дома. Все растения у нее были тщательно ухожены: каждое глубоко посажено в темный песчаный грунт, вокруг основания ствола насыпана аккуратная горка земли, препятствующая испарению влаги. Ничего не скажешь, дотошный садовник -- наша Хелин.
     -- Как ты назвала свое растение? -- спросила у нее как-то моя супруга.
     -- Капризкой.
     -- Почему именно капризкой?
     -- Да потому, что я посадила ее, повинуясь минутному капризу. Гляди, как оно быстро растет.
     Капризка действительно росла как на дрожжах. Высаженный Хелин черенок был всего лишь с руку длиной. За ночь черенок пустил корни. Через три дня на нем появились ветви. Еще через неделю он превратился во вполне взрослый куст, по-хозяйски теснящий растения-соседей.
     -- У тебя истинный дар, -- похвалила Хелин моя жена. -- Что бы ты ни посадила, все растет и обильно плодоносит.
     -- Да какой там дар, -- потупив взор, не согласилась Хелин. -- Помни лишь, что растения живые; люби их, заботься, и они потянутся к свету.
     Через несколько дней у дома Ника и Натали Вонг, что через дорогу метрах в тридцати от дома Хелин, к свету потянулась вторая капризка. Поначалу побег был малюсеньким, робким, но стоило ему пробиться из-под земли, как он стремительно пошел в рост и через неделю уже достиг такого же размера, что и первая капризка, хотя о нем, конечно, никто не заботился и никто не поливал. Не те это люди -- Вонги.
     -- Должно быть, моя капризка дала побег, -- предположила Хелин. -- Поразительная приспособленность к жизни -- всего двух недель от роду, а уже побеги пускает!
     Достигнув трех метров высоты, собственная капризка Хелин зацвела. Да еще как! Гроздья цветов на концах веток были подобны роям светлячков и имели столь интенсивную окраску, что казалось, от них исходит тепло, и даже в призрачном свете трех лун после заката их было видно за квартал.
     То, что капризка Хелин зацвела, я узнал от жены и, улучив свободную минуту перед сном, пошел ею полюбоваться. На крыльце дома Хелин в тот вечер сидело четверо привидок -- самец, две самочки и один двуполый. Встретив меня холодными рыбьими улыбками, они вновь уставились на цветущую капризку. Я встал поодаль, а через минуту ко мне повернулся двуполый и, не в такт словам разевая беззубый рот, спросил:
     -- Красивый куст, да?
     -- Да, -- подтвердил я. -- Красивый.
     -- И мы находим его красивым.
     -- Приятно, что мы думаем одинаково.
     -- И цветы очень красивые.
     -- Да, очень красивые.
     -- Очень, очень красивые.
     Внешне привидки не очень-то симпатичны -- низкорослые, склизкие, бледно-зеленые, почти прозрачные кальмары, передвигающиеся по суше на многочисленных щупальцах. Дружелюбными их не назовешь, но, во всяком случае, они миролюбивы и вежливы и нашей высадке на своих землях не препятствовали. Что они думают о нас, никому не ведомо, но, скорее всего, мы в их убогом представлении -- боги, сошедшие в огненных колесницах с небес. При нашем появлении они поспешно отступили на восток и время от времени наведываются в город, глазеют на все и вся, а изредка даже заговаривают с нами и, хотя языку их никто не учил, изъясняются на англике вполне сносно. Видимо -- врожденные способности к звукоподражанию...
     Еще несколько минут я и привидки молча любовались цветущей капризкой, сравнявшейся уже высотой с домом Хелин. Меня поразило, что при малейшем дуновении ветра из раскрывшихся цветков густыми облаками вылетает пыльца, буквально очаровывающая, приводящая в трепет своим изысканным ароматом, напоминавшим и духи, которыми много лет назад пользовалась моя мать, и бодрящий запах молодого недобродившего вина, и то, как пахнет моя жена сразу после того, как она примет ванну...

     Не прошло и двух дней, как всего в квартале от городской площади появилась третья капризка. Затем поблизости -- четвертая. Пятая. Потом -- еще и еще, а дней через десять мы сбились со счета.
     Тогда-то и начались неприятности. Цветы на капризках опали, и на их месте завязались ярко-красные стручки. Несколько солнечных дней -- и стручки разбухли и начали с оглушительным грохотом взрываться, разбрасывая, словно картечь, на десятки метров вокруг семена с острыми кромками.
     Семена, едва коснувшись земли, прорастали. Прежде чем мы догадались надеть пластиковые кольчуги и шлемы, пострадало одиннадцать человек, а Сэм Кингстон даже лишился правого глаза.
     Листья на отцветших капризках, претерпев химические изменения, наполнились концентрированной серной кислотой. При малейшем ветерке они срывались с веток и, точно хищные птицы, кружили в воздухе, а если такой лист даже слегка касался кожи, то ожог не проходил неделями.
     Меньше чем за неделю с капризок облетели все жгучие листья, но на их месте немедленно выросли новые. Эти были крупнее и мясистей прежних, а с их кончиков то и дело падали белые кристаллы. Тогда-то на городскую площадь, точно угорелая, примчалась Хелин и заголосила:
     -- Весь мой сад умирает! Гибнут все растения! Все, кроме капризок!
     Оказалось, что кристаллы состоят из едкого натра, или, по-научному, из гидроокиси натрия. Вещество это капризки извлекают из грунтовых вод и до поры накапливают в специальных полостях стволов. Самым неприятным было то, что падающие с листьев кристаллы вскоре превращают землю вокруг в щелочную пустыню -- место, где расти могут только капризки.
     К тому времени капризки были повсюду -- перед жилыми домами и амбарами, вдоль улиц и в парках... Появились они и за городом, поначалу только по краям полей, но день ото дня белая зона смерти ширилась, и стало очевидно, что вскоре она неминуемо вытеснит из нашей долины все земные растения.
     -- Вырубим их под корень, -- предложил я на общем собрании.
     Меня тут же поддержал Майк Зуков, а затем и все остальные жители нашего городка. Мы вышли на улицы с тепловыми колунами и бензопилами и, начав с капризки Хелин, через три часа свалили их не меньше двух десятков.
     За нами пристально наблюдали привидки.
     -- Они потешаются над нами, -- заявил вдруг Бад Гласник.
     -- С чего ты взял? -- поинтересовался я. -- Неужели прочитал на их плоских физиономиях?
     -- Нет, но...
     Вскоре мы обнаружили, что разделаться с проклятыми капризками весьма и весьма непросто. Разумеется, спилить или срубить побеги для нас было делом плевым, но на свежих пеньках через час-другой появилась молодая поросль. Уразумев это, мы принялись выкорчевывать пеньки, но тогда ветки полезли из оставшихся в земле обрубков корней, порой даже метрах в тридцати от уничтоженной капризки, а выкапывать целиком корневища, качающие грунтовые воды с глубины пятидесяти, а то и ста метров, у нас не было ни малейшей возможности. Кроме того, приходилось быть предельно внимательными с каждой щепочкой, поскольку любая из них, даже с палец длиной, даже кусочек коры, упав на влажный грунт, вскоре обзаводилась корешками. Подбирать щепки мы поручили детям, но, как они ни старались, все равно из каждых пяти пропускали хотя бы одну щепку, и к утру превращать нашу плодородную долину в безжизненную пустыню своим старшим сестрам и братьям помогали уже тысячи молоденьких капризок.
     -- Как получилось, что до сих пор вся ваша планета не покрыта сплошными зарослями капризок? -- спросил я у старшего на вид привидка. -- Как вы ухитряетесь избавляться от них?
     -- Да легче легкого, -- ответил тот. -- Как только поблизости от нас появляются капризки, мы напускаем на них жуков хугу, и жуки в мгновение ока поедают капризок. Хугу очень любят есть капризок.
     "Хугу", конечно, было не совсем точным названием жуков, но человеческий язык не в состоянии воспроизвести звуки, которые издал убеленный сединой привидка.
     Идея скормить капризок жукам хугу сразу же пришлась всем по сердцу. Загвоздка заключалась лишь в том, что в нашей долине хугу отродясь не водились. Мы вновь обратились к привидкам, и те хотя, судя по всему, и не имели ничего против капризок, но, опечаленные увяданием наших садов, полей и парков, милостиво согласились совершить паломничество в Священную Землю Глопглип и принести несколько жуков.
     Жуков хугу с тех пор мы дожидаемся уже давненько, из чего следует, что либо привидки не особо спешат, либо Священная Земля Глопглип находится где-то на противоположном конце континента. Капризки меж тем времени даром не теряли: отравив едким натром верхний плодородный слой почвы и осушив до последней капли грунтовые воды, они превратили всю нашу некогда зеленую цветущую долину в белую щелочную пустыню -- идеальную для себя среду обитания, и теперь, куда ни кинешь взгляд, всюду увидишь лишь море колышущихся на ветру розовых цветков, гладкие, сияющие, точно древний фарфор, стволы да стремительно прорастающие из-под земли побеги капризок. Красота, от которой сердце разрывается!

23 шестября 2217 года
     Наконец-то из Священной Земли Глопглип, которая на местном языке, естественно, называется вовсе не Глопглип, а иначе, вернулись паломники с дюжиной большущих плетеных бутылей. В бутылях оказались самые безобразные из когда-либо созданных Господом тварей -- насекомые длиной со средний палец, с желтыми скорпионьими хвостами, острыми как бритвы, блестящими ярко-красными жвалами и зелеными, светящимися в полутьме глазищами навыкате. Кроме того, что жуки хугу безобразны, они еще и невероятно прожорливы, но пожирают они, на наше счастье, наших недругов -- капризок.
     Расправляться с очередной капризкой они начинают с листьев, затем принимаются за ветки, а, сожрав ствол до основания, вгрызаются в корни и, поглотив вскоре растение до последней молекулы, откладывают глубоко под землей яйца, из которых через считанные дни на свет божий выползает новое поколение хугу и тут же набрасывается на капризок.
     Дружно взявшись за дело, жуки за неделю сожрали всех капризок в восточной части долины и двинулись ежечасно разрастающейся армией через центр города к западу. Третье поколение жуков достигло границ полей, и хотя вскоре большинство городских районов оказалось полностью очищено от проклятых растений, жуки город пока не покинули, и стоит здесь только пробиться молоденькому побегу капризки, как вездесущие хугу тут же приканчивают его.
     Без капризок долина выглядит опустошенной. К счастью, дождь смыл корку гидроокиси натрия, и сразу же то тут, то там из-под земли потянулись зеленые ростки обычных, милых нашему сердцу земных растений.
     Мы чуть ли не круглые сутки отсиживаемся по домам, поскольку ждем окончания расправы с капризками. Оно и понятно! Кому ж охота оказаться снаружи, когда там свирепствуют армии ненасытных хугу? Разумеется, мы благодарны жукам за то, что они нещадно изничтожают капризок, но видеть их нам совсем не по душе, а если честно, то мы даже слегка их побаиваемся и оттого терпеливо ждем, когда, съев последнюю капризку, жуки хугу вымрут с голода либо отправятся на поиски новых пастбищ. Скорее бы!
     Из-за проклятых капризок потерян весь урожай нынешнего сезона, а запасы нашей пищи тают на глазах. Остается лишь уповать на то, что всех капризок в ближайшее время изничтожат хугу, и тогда, вернувшись к привычным работам в полях, мы быстро восполним потерянное, в противном же случае нас прикончит голод.

18 восьмября 2217 года
     Вчера прошел самый обильный дождь со времени нашего прибытия на эту планету, и установилась великолепная для урожая погода. Беда только в том, что поля пусты. А все оттого, что, хотя в нашей долине не осталось ни единой капризки, жуки вопреки нашим надеждам отсюда не ушли. И они чертовски голодны.
     -- Не ты ли уверял, что жуки хугу не едят ничего, кроме капризок? -- подозрительно щурясь, спросил у меня Бад Гласник.
     -- Так говорили привидки, -- ответил я.
     -- Говорили... -- хмуро пробурчал Билл Ганнетт.
     У меня тоже на сердце скребли кошки. Покончив со своей основной задачей, жуки хугу принялись за растения, выросшие на месте капризок. Растений выросло много, и ненасытные жуки набрасываются на все, что только им попадается. Так, прежде чем мы догадались наглухо запечатать свои амбары, чертовы жуки сожрали часть наших запасов посевного зерна, а затем съели трех котов и почти всех собак в городе. Они даже напали на Майка Зукова и отхватили у него такой приличный кусок икры на левой ноге, что бедняга сразу же загремел на стол хирурга.
     Достоверно известно, что жуков отпугивают огнеметы, но, к сожалению, ненадолго. Кроме того, мы испробовали все имеющиеся у нас яды, но разумные дозы хугу не берут. Оттого мы сидим, запершись в собственных домах, а вокруг, стремясь добраться до нас, шныряют проклятые жуки.
     Само собой, напрашивается законный вопрос: едят ли жуки хугу привидок? Если не едят, то почему?
     С утра пораньше мы с Уиллом Нордлундом и Бриайсом Фолком, закутавшись поплотнее в прочные одежды, отправимся на тракторе в дикие земли. Если повезет, то мы отыщем там привидок, и уж тогда непременно дознаемся у них, как избавиться от жуков хугу.

29 восьмября 2217 года
     -- Да, да, конечно, -- заверили нас в один голос привидки. -- У жуков хугу есть заклятый враг. Птицы джубджуб с удовольствием едят жуков хугу.
     Птицы на туземном языке, конечно же, назывались не джубджуб, а несколько иначе.
     Я спросил:
     -- Где нам достать хотя бы пару птиц джубджуб?
     -- Эти птицы обитают только в Священной Земле Глопглип, -- ответили привидки.
     Уилл Нордлунд, достав из кармана карту, попросил:
     -- Покажите, где расположена эта самая Земля Глопглип.
     -- Нет! Нет! -- поспешно завопили привидки. -- Глопглип -- Священная Земля. Непосвященным туда пути нет.
     -- Но нам позарез нужны птицы джубджуб! -- взмолились мы.
     Посовещавшись, привидки заявили, что показать нам путь в Священную Землю Глопглип они не могут, но с радостью отправятся туда сами и принесут нам птиц джубджуб.
     -- Как скоро? -- спросили мы.
     -- Выйдем мы сразу, как только настанет время паломничества, -- ответствовали привидки.
     -- А это когда?
     -- Как только год пойдет на излом, -- сказали привидки.
     -- Через целых пять месяцев?!
     -- Именно, -- подтвердили они.
     -- Но мы не протянем так долго. Может быть, вы двинетесь в паломничество прямо сейчас?
     -- Нет! -- был единодушный ответ. -- Святотатства мы не допустим!

7 одиннадцатября 2217 года
     Привидки, сжалившись над нами, месяц назад все же отправились в Священную Землю Глопглип, и теперь есть надежда, что к весне они вернутся с птицами джубджуб.
     Если мы, что весьма вероятно, к тому времени не помрем с голода, то птицы джубджуб сожрут проклятых хугу, как прежде жуки сожрали капризок, и тогда мы засеем поля и примемся, как и прежде, в упоении закладывать будущие графства и герцогства. Пока же мы носа из домов высунуть не смеем. Целыми днями слышны жужжание проклятых жуков и скрежет их жвал. Жуки сейчас отчаянно голодны, но покидать здешние места, судя по всему, не намерены.
     Вчера вечером за игрой в покер мне в голову пришла вот какая мысль: если и капризки, и жуки хугу, и птицы джубджуб связаны единой экологической цепочкой, а хугу и джубджуб нездешние в этих местах, то получается, что и капризки тоже родом не отсюда. Тогда где же раздобыла Зеленая Хелин первую капризку, с которой и начались все наши беды?
     Я спросил ее об этом и заметил, как ее глаза наполнились ужасом.
     -- Мне... Мне подарили ее привидки, -- прошептала она. -- Только не говори никому об этом! Привидки принесли мне крошечный росток и, как обычно улыбаясь, сказали, что это особое подношение лучшему в долине садоводу. Растение мне до того понравилось, что я, не подозревая подвоха, тут же посадила его на почетном месте перед домом. Пожалуйста, не выдавай меня! Умоляю!
     Теперь понятно, как из Глопглипа в нашу долину попала проклятая капризка. Знатную каверзу, однако, подстроил нам этот мирок! И, угодив в нее по глупости, мы теперь без привидок здесь долго не выживем, а они, как это уже очевидно, относятся к нам вовсе не дружески. Наверняка они будут и впредь с радостью приносить нам все новые и новые, все более сильно действующие средства от бедствий, причиненных их предыдущими дарами. Так, за птицами джубджуб, вероятно, из Священной Земли Глопглип к нам будут доставлены крысы флипфлап, питающиеся яйцами ставших вдруг смертельно опасными птиц, а за крысами... Кто знает?
     Я пишу эти строки, а по оконному стеклу, гнусно скрипя лапками и щелкая жвалами, ползут и ползут жуки хугу.
     Как ни стараюсь, выхода из создавшегося положения не нахожу. Уберемся ли мы восвояси или останемся, уповая на милость привидок, ясно одно -- появление графств и герцогств на этой планете в ближайшие столетия не предвидится.

Перевел с английского Александр ЖАВОРОНКОВ